Верховажский вестник №32 27 апреля 2016 года

Владмир БАСОВ. Фото автора

Люди глубинки

Деревенский философ

Как и было обещано, мой собеседник оказался личностью совершенно неординарной. А по меркам сельской глубин­ки, пожалуй, что и экстравагантной. Согласитесь, в наших деревнях как-то не очень принято читать труды религи­озного философа Елены Блаватской, интересоваться бе­лой и черной магией, держать в качестве настольной кни­ги тома «Законов мироздания», свободно рассуждать об основах существования божественной иерархии и верить в переселение душ. А именно подобные, казалось бы, на­сквозь иррациональные понятия стали в последнее вре­мя для него в какой-то мере смыслом жизни.

Нелюбопытный обыватель, узнав о таком странном увлече­нии, скажет, мол, бзик, не ина­че. И будет неправ. Все гора­здо сложней. Человек вполне искренне пытается осмыслить, понять, что такое Высший мир, как он устроен, по каким зако­нам существует, кто его насе­ляет и кто всем этим управляет. Интересно, что, по словам мое­го собеседника, часть ответов на многочисленные вопросы прихо­дит к нему во снах, регулярных и реалистичных: «словно кино крутят».

Вепсы и новгородцы

Впрочем, в большинстве сво­ем наш разговор с Виктором Се­меновичем Башкардиным шел отнюдь не об эзотерике, а о ве­щах гораздо более приземлен­ных. О его музейных изыскани­ях, археологических раскопках в здешних местах, истории род­ной деревни Фоминской и Моро­зова в целом, о бывшем колхозе «Путь к коммунизму», о генеа­логическом древе рода Ступиных и многом другом. Должен предупредить читателей: неко­торая приведенная сегодня информация, касающаяся исто­ков зарождения цивилизации на морозовской земле, - «не истина в последней инстанции», а, скорее, версия, своеобразная реконструкция произошедших событий. Пусть и сделанная спе­циалистами в своей области на основе фактического материа­ла.

- Историей своего края, сво­ей деревни, своего рода я начал интересоваться с того времени, когда прочитал в районной газе­те, тогда еще носившей название «Путь к коммунизму», исследо­вания известного верховажского краеведа В. И Филипповского, - говорит Виктор Семенович. - По­знакомился со всей доступной литературой по этому вопросу, съеэдил в Вельский краеведче­ский музей. Также воскресил в памяти рассказы о былом деда, отца, матери. Все это помогло бы частично восстановить события давно минувших дней. И даже в какой-то мере – веков.

Как утверждает мой собеседник и что подтверждается историками, сотни лет назад нынешнюю территорию района, как и мороэовскую часть, населяли вепсы. Гораэдо позже сюда начали проникать первые «ва­таги» новгородцев. Впрочем, от­мечается, экспансия проходила весьма мирно и обходилась без столкновений и конфликтов меж­ду «местными» и «пришлыми».

-Судя по сведениям, которые я почерпнул в вельском музее, первые «варяги» поселились на месте нынешней деревни Берег, - продолжает B.C. Башкардин.

Я прекрасно помню, как в на­чале 60-х годов прошлого века разбирали зерноток, который, кстати, в свое время строил еще мой отец, так выкапывали чело­веческие черепа и кости. Види­мо, здесь поселенцы хоронили своих умерших. И еще любопыт­ный момент. Есть у нас в Моро­зове «Страшные (ударение на последний слог - авт.) пожни», неподалеку от реки Пежмы. Там до сих пор сохранились две до­вольно глубоких ямы площа­дью со средних размеров избу. Имеется информация, что это бывшие жилища вепсов, нечто вроде землянок, но более при­митивные. Народ этот был не­прихотливый. Примечательно, что покойников они, в отличие от славян, не предавали зем­ле, а укладывали останки в де­ревянные колоды и уносили по­дальше в лес.

Родоначальник Фома Ступин

Отдельный разговор зашел у нас о деревне Фоминской. Вик­тор Семенович так и живет в ро­дительском доме (по линии ма­тери), построенном в первые годы советской власти на месте так называемой «черной» избы. Зарождалась деревня с ее ны­нешней южной части под назва­нием Старина. Основателем и главой древнего рода считает­ся Фома Ступин (что, по версии Башкардина, означает крепкий, несгибаемый). И вообще, люби­мым хобби моего визави явля­ется расшифровка происхожде­ния и значения имен и фамилий, причем при помощи наития, оза­рения. Он уверен: каждое имя имеет свой сакральный смысл, характеризует внутреннюю суть его владельца.

Ступины и в самом деле креп­ко стояли на ногах. В семье деда и бабушки Виктора Семеновича было семеро детей. Будучи еди­ноличниками, держали большое хозяйство, только коров насчи­тывалось пять голов, да три ло­шади. Интересная особенность. Возле деревенских домов в ту пору не было земельных наде­лов, в лучшем случае - грядки под репу. Пашню и покосы отво­дили «на выселках». Пахотный клин Ступиных находился кило­метрах в четырех, за Подгорьем. Там сеяли рожь, ячмень, пшени­цу и лен.

- Была у деда и «сенокосная» избушка, - вспоминает Башкар­дин. - В нескольких километрах от дома. Не с кем детей оста­вить, так он посадит двоих са­мых маленьких в специально сплетенный короб и несет их на покос на своих плечах. Ведь кре­стьянину летом при всем жела­нии было не отложить какие-то дела на потом.

В начале 1930-х годов над се­мьей Ступиных стали сгущать­ся тучи. Возникла реальная уг­роза раскулачивания. Пусть и «тянули» крестьяне разве что на середняков и не использова­ли наемного труда, управлялись с хозяйством собственными си­лами. И тогда глава рода сделал «ход конем»: отослал большин­ство детей из дома, оставшись с женой, старшими сыном и доче­рью. И в числе первых с началом коллективизации вступил в кол­хоз, сведя со двора всю скоти­ну. Кто знает, как бы сложилась судьба большой семьи, не будь приняты, говоря по-современно­му, превентивные меры.

Портной от бога

Исключительно интересно сложилась жизнь одного из род­ных дядьев Виктора Семенови­ча - Егора. Судя по всему, был он одаренным от природы чело­веком. Единственный в выпуске с отличием закончил местную церковно-приходскую школу, за что в качестве награды и поощ­рения получил икону и псалтирь. Книга затерялась, а вот икона бе­режно хранится до сих пор. - А еще дядя Егор Семенович ока­зался великолепным портным, - возобновляет воспоминания племянник. - Что называется, был нарасхват у жителей моро­зовской волости. Приедут, за­берут его вместе со швейной машинкой «Зингер» с ножным приводом к себе домой, и он там целями днями трудится, выпол­няет заказы. Потом переезжает по другому адресу, а на очере­ди уже новые заказчики. Так и кочевал из деревни в деревню, неплохо зарабатывал. Но жизнь повернулась так, что пришлось срочно покинуть малую роди­ну. Дядя отлупил милиционера и отобрал служебный пистолет. За это «светила» тюрьма, и дед счел за лучшее отправить сына с глаз долой, к родне в Архан­гельск. Там он устроился на ра­боту, да еще подрабатывал по портняжной части. У меня со­хранился снимок, датированный 1941 годом: Егор в Архангельске на групповой фотографии. А на заднем плане - горят подожжен­ные диверсантами лес и окраи­ны города. Между прочим, «Зин­гер» я храню, машинка до сих пор в рабочем состоянии.

Три войны Семена Башкардина

Много испытал на своем веку отец Башкардина, Семен Семе­нович. Три войны прошел и вер­нулся домой живым. «Дебют» состоялся на Халхин-Голе, где уроженец морозовской дерев­ни Заборье служил в кавале­рии. После разгрома японцев вернулся домой и привез вме­сто сувенира шпоры, красивые, никелированные. Одна потеря­лась, а вторая от времени по­крылась ржавчиной и утратила «товарный» вид. Хотя для му­зейного экспоната вполне годит­ся. По нынешним меркам - на­стоящий раритет.

Хотя мирной жизнью солдату пришлось наслаждаться недол­го - случился финский конфликт. Удалось выжить и там, в совер­шенно нечеловеческих услови­ях. Только отошел от множества испытанных лишений, как насту­пил 1941 год. Вновь стране по­требовались защитники. Семен Семенович прошел всю Великую Отечественную, от начала до конца, попадал в окружение, а уже «под занавес», в Кенигсбер­ге, был тяжело ранен - проника­ющее осколочное. Долго лежал в госпитале, но долечиваться при­шлось уже после войны. Послед­ние осколки извлекал из тела фронтовика знаменитый хирург Рубан в верховажской районной больнице в 1946 году.

- Единственный раз за всю войну благодаря стечению об­стоятельств фронтовые дороги свели отца с морозовским зем­ляком - Ильей Александрови­чем Лапиным из деревни Слобода, - говорит мой собеседник. - Но и то лишь на считанные се­кунды. Под Джанкоем они угля­дели друг друга во встречных, идущих походным порядком ко­лоннах, и успели переброситься лишь парой фраз. И все, вновь жизнь развела в разные сторо­ны. Человек при всем желании ничего не мог изменить в жизни.

«Восход» для агронома

Как, впрочем, и сам Виктор Семенович. По его собственным словам, он вплоть до 34-летнего возраста был в «рабстве». Если в этом посыле и есть преувели­чение, то небольшое, поскольку колхозники в основной массе и в самом деле были людьми бес­правными, не имея даже удосто­верений личности.

Я получил паспорт гора­здо раньше большинства рядо­вых колхозников, — рассказы­вает Виктор Семенович. — И то только потому, что работал аг­рономом и приходилось часто выезжать не только за преде­лы хозяйства, но и района, и об­ласти. Ездили за семенами, за сельскохозяйственной техникой. Так что при проверке докумен­тов одной справки с колхозной печатью могло оказаться недо­статочно, требовался более се­рьезный документ. Но это так, к слову, какие могут быть обиды, когда колхоз «Путь к коммунизму» был кормильцем множест­ва жителей Морозова. По моей информации объединенное хо­зяйство образовалось на «базе» мелких сельхозпредприятий в 1946 году, а первым председа­телем был Сергей Алексеевич Климовский. В мою бытность агрономом колхоз уже крепко встал на ноги. Только пахотных площадей было 2100 гектаров. А всего с лесоугодьями, покосами и пастбищами земли насчитыва­лось 22 тысячи гектаров. Все ис­пользовалось, ни один клочок не пропадал зря. Выращивали яч­мень, овес, рожь, только льна се­яли по 60-70 гектаров. Каждый год мы должны были сдать госу­дарству 200 тонн зерна.

Со мной произошел такой ин­тересный случай, запомнивший­ся на всю жизнь. Приехал раз в колхоз первый секретарь райко­ма Шулев. Вместе с председа­телем они поехали в поля. И тут я попался им навстречу на сво­ем велосипеде. Председатель представил меня начальству, мол, это наш агроном. Шулев посмотрел на меня и говорит: «Не солидно агроному на вело­сипеде. Чтобы завтра был мо­тоцикл». И что бы вы думали? Уже на следующий день мы по­ехали в Вельск, и прямо из ва­гона я забрал новенький «Вос­ход». На нем потом и раскатывал по полям.

Зазывали вступить и в ряды КПСС, очень настойчиво, но в конце концов отступились, так и остался беспартийным.

О колхозе и душе

Период с конца 70-х-начала 80-х годов было золотым временем для «Пути к коммунизму». Государство в то время инвестировало в сельское хозяйство большие средства. Строились и механизировались фермы, зернотоки, приобреталась новая техника. В 1987 был сдан в эксплуатацию, пусть и с недоделками, физкультурно - оздоровительный комплекс. На нем до сих пор красуется надпись: «70 лет Октября». Собирались строить клуб в поселке Пежма в кирпичном исполнении. Не успели, а стройматериалы растащили неизвестно куда.

- Конечно, далеко не все в колхозной жизни было хорошо и безоблачно, - не скрывает Виктор Семенович. - И все равно очень жалко, что такое крепкое хозяйство, как «Путь к коммунизму», в начале 90-х годов развалилось. Все это происходило на моих глазах. Разукрупнение, дробление на отдельные фермы, раздел техники оказались для колхоза фатальными. Хотя, что ж теперь говорить, прошлого не вернешь. Мое дело маленькое, пенсионерское. Своих забот хватает, надо как-то умудриться на пенсию прожить. Дом вот надо ремонтировать, денег много понадобится. И о душе своей надо подумать. Я, например, точно знаю, кем я был в прошлой жизни и кем буду в следующей. И сколько еще будет перевоплощений. Ведь не зря умные люди утверждают, что душа живет 15 тысяч лет.